Время летит быстро. Кажется, еще вчера я была в больших сомнениях, начинать ли мне итмахут сразу или идти на керен клиту, еще вчера я боялась первого дежурства в отделении...
Итмахут по терапии можно разделить на период до шлав алеф и период после. До шлав алеф резидент считается молодым врачом, в отделении всегда есть кто-то из более старших врачей на итмахуте, который несет ответственность за происходящее, ближе к шлав алеф начинают дежурить в миюне, но третьим и иногда вторым врачом, вся ответственность на ком-то другом, все мысли о том, как сдать шлав алеф, который считается очень сложным экзаменом. И вот он сдан. И вдруг обнаруживаешь, что в отделении произошла смена поколений резидентов, и выше тебя уже только старшие врачи, с которыми, конечно, всегда можно посоветоваться, но для того, чтобы посоветоваться, нужно сначала обнаружить, что есть проблема, т.е если ты что-то пропустишь у больного, есть большая вероятность, что это так и останется не диагностированным до выписки. Например, твое мнение является значительным в принятии решения, когда ты смотришь человека с болями в груди, можно ли его выписать и направить на обследование в поликлинике или же его нужно направить на стентирование. Не так давно мне пришлось смотреть больную с температурой, болями в животе и жидким стулом, которая находилась в отделении уже 3-4 дня с диагнозом гастроэнтерит, получала антибиотики. Во время осмотра меня что-то насторожило при пальпации живота внизу справа, посоветовавшись со старшим врачом, я направила ее на комьютерную томографию живота, оказался периаппендикулярный абсцесс, перевели в хирургию.
В августе я начала дежурить в реанимации. Как я уже писала раньше, эти дежурства могут быть или очень простыми, когда все под контролем, тебе совсем нечего делать, бывает даже возможность спать всю ночь. Но бывает и обратное, когда больные начинают резко ухудшаться (в реанимации, как правило, очень тяжелые больные), плюс вызывают в другие отделения смотреть больных там, переводят кого-то, кто резко ухудшился, его надо принимать, интубировать, ставить внутривенный центральный и артериальный катетер. Первое дежурство у меня было относительно простым, один больной ухудшился и развил септический шок, но это был больной, который уже находился в реанимации на аппарате искусственной вентиляции легких, у него был венозный и артериальный доступ, нужно было позвонить реаниматологу, сказать, что больной ухудшился, поменять ему антибиотик и дать препарат, который поддерживает артериальное давление. Звучит, возможно, устрашающе, но это довольно просто. Потом с двенадцати ночи до четырех утра у меня было свободное время, можно было лечь спать, но я от стресса от первого дежурства в реанимации не могла уснуть, все время ждала, что раздастся телефонный звонок и меня куда-то вызовут. В четыре утра действительно вызвали в миюн, там был больной с острой почечной недостаточностью, который нуждался в гемодиализе, но был в сознании, относительно стабилен, его взяли на гемодиализ в нефрологию, а потом в пнимит. Второе дежурство тоже ничего особенного, в два часа ночи позвали в сосудистую хирургию, у больной случился приступ аритмии, который я легко купировала аденозином. Ну и врач одного из отделений терапии попросил помочь ему с интубацией. Вообще-то это функция дежурного анестезиолога, а не моя, но реаниматолог-конан сказал мне пойти туда и помочь. Вся моя помощь оказалась моральной - он прекрасно справился сам.
Третье дежурство оказалось самым сложным - до 23 часов было спокойно, а потом вызвали сначала в миюн к молодой девушке в тяжелом кетоацидозе, которой было нужно срочное лечение, а врач миюна не мог обеспечить внутривенный доступ. Мне каким-то образом удалось поставить ей самый маленький внутривенный катетер, она получила первичное лечение, стабилизировалась, потом поступила к нам в реанимацию, я поставила ей центральный и артериальный катетеры, пришлось каждые два часа брать анализы крови и корректировать лечение по ним всю ночь. К утру она стабилизировалась полностью. Потом было еще одно поступление - молодой мужчина с менингитом, лечение ему уже было назначено неврологом, ему требовалось только интенсивное наблюдение из-за нарушенного сознания. Ну и под утро я сходила еще в одно отделение терапии, там представляли очень тяжелого больного в сепсисе, уже интубированного, но с проблемой поддерживать артериальное давление доступными в терапии средствами - без артериального катетера давать можно только допамин, артериальный катетер ставят только в реанимации. Но у нас уже не было свободного места его принять, поэтому он пошел в общую реанимацию. В общем, дежурства в реанимации физически намного легче дежурств в миюне, иногда легче даже дежурств в отделении, но моральное давление очень велико - к тебе обращаются за советом и помощью со всей больницы по поводу самых тяжелых больных. Конечно, всегда есть реаниматолог конан на телефоне, которому ты звонишь по любому поводу, даже по пустяковому, с которым в отделении разобрался бы сам, все поступления в реанимацию только по указанию реаниматолога, но снова, больного видишь ты, а не он и решения он принимает по твоему представлению.
В сентябре я начала дежурить первым врачом миюна - по существу, ночью это самый главный терапевт в больнице. Первые два раза я дежурила с подстраховкой - вторым врачом был кто-то гораздо опытнее меня и я в случае чего могла с ним посоветоваться в принятии решений. Это был большой стресс, но все прошло относительно спокойно. Я больше боялась того, что должно было произойти в октябре - восемь опытных врачей будут в отпуске перед шлав бэт, поэтому ришон миюн будут делать или несколько врачей перед самым окончанием итмахута или те, кто сейчас сдал шлав алеф, в том числе и я. Т.е нет сильного второго врача миюна, который может в случае чего подстраховать и, что еще хуже, некого послать в шоковую комнату. Но в связи с тем, что дежурить в реанимации тоже особо некому - дежурят там только после ротации и только те, кто получил разрешение, у нас есть несколько врачей после шлав алеф, которые дежурят первым врачом миюна, но еще не прошли ротацию в реанимации, большинство дежурств в октябре у меня стоят в реанимации, а те оставшиеся, которые в миюне, вторым врачом. Моей коллеге из нашего отделения повезло гораздо меньше - она начинает дежурить первым врачом с октября, у нее четыре дежурства первым врачом, два из которых без всякой подстраховки, в том числе и первое. Я не знаю, хотела ли бы она оказаться на моем месте и дежурить в реанимации, но я на ее точно нет.
Итмахут по терапии можно разделить на период до шлав алеф и период после. До шлав алеф резидент считается молодым врачом, в отделении всегда есть кто-то из более старших врачей на итмахуте, который несет ответственность за происходящее, ближе к шлав алеф начинают дежурить в миюне, но третьим и иногда вторым врачом, вся ответственность на ком-то другом, все мысли о том, как сдать шлав алеф, который считается очень сложным экзаменом. И вот он сдан. И вдруг обнаруживаешь, что в отделении произошла смена поколений резидентов, и выше тебя уже только старшие врачи, с которыми, конечно, всегда можно посоветоваться, но для того, чтобы посоветоваться, нужно сначала обнаружить, что есть проблема, т.е если ты что-то пропустишь у больного, есть большая вероятность, что это так и останется не диагностированным до выписки. Например, твое мнение является значительным в принятии решения, когда ты смотришь человека с болями в груди, можно ли его выписать и направить на обследование в поликлинике или же его нужно направить на стентирование. Не так давно мне пришлось смотреть больную с температурой, болями в животе и жидким стулом, которая находилась в отделении уже 3-4 дня с диагнозом гастроэнтерит, получала антибиотики. Во время осмотра меня что-то насторожило при пальпации живота внизу справа, посоветовавшись со старшим врачом, я направила ее на комьютерную томографию живота, оказался периаппендикулярный абсцесс, перевели в хирургию.
В августе я начала дежурить в реанимации. Как я уже писала раньше, эти дежурства могут быть или очень простыми, когда все под контролем, тебе совсем нечего делать, бывает даже возможность спать всю ночь. Но бывает и обратное, когда больные начинают резко ухудшаться (в реанимации, как правило, очень тяжелые больные), плюс вызывают в другие отделения смотреть больных там, переводят кого-то, кто резко ухудшился, его надо принимать, интубировать, ставить внутривенный центральный и артериальный катетер. Первое дежурство у меня было относительно простым, один больной ухудшился и развил септический шок, но это был больной, который уже находился в реанимации на аппарате искусственной вентиляции легких, у него был венозный и артериальный доступ, нужно было позвонить реаниматологу, сказать, что больной ухудшился, поменять ему антибиотик и дать препарат, который поддерживает артериальное давление. Звучит, возможно, устрашающе, но это довольно просто. Потом с двенадцати ночи до четырех утра у меня было свободное время, можно было лечь спать, но я от стресса от первого дежурства в реанимации не могла уснуть, все время ждала, что раздастся телефонный звонок и меня куда-то вызовут. В четыре утра действительно вызвали в миюн, там был больной с острой почечной недостаточностью, который нуждался в гемодиализе, но был в сознании, относительно стабилен, его взяли на гемодиализ в нефрологию, а потом в пнимит. Второе дежурство тоже ничего особенного, в два часа ночи позвали в сосудистую хирургию, у больной случился приступ аритмии, который я легко купировала аденозином. Ну и врач одного из отделений терапии попросил помочь ему с интубацией. Вообще-то это функция дежурного анестезиолога, а не моя, но реаниматолог-конан сказал мне пойти туда и помочь. Вся моя помощь оказалась моральной - он прекрасно справился сам.
Третье дежурство оказалось самым сложным - до 23 часов было спокойно, а потом вызвали сначала в миюн к молодой девушке в тяжелом кетоацидозе, которой было нужно срочное лечение, а врач миюна не мог обеспечить внутривенный доступ. Мне каким-то образом удалось поставить ей самый маленький внутривенный катетер, она получила первичное лечение, стабилизировалась, потом поступила к нам в реанимацию, я поставила ей центральный и артериальный катетеры, пришлось каждые два часа брать анализы крови и корректировать лечение по ним всю ночь. К утру она стабилизировалась полностью. Потом было еще одно поступление - молодой мужчина с менингитом, лечение ему уже было назначено неврологом, ему требовалось только интенсивное наблюдение из-за нарушенного сознания. Ну и под утро я сходила еще в одно отделение терапии, там представляли очень тяжелого больного в сепсисе, уже интубированного, но с проблемой поддерживать артериальное давление доступными в терапии средствами - без артериального катетера давать можно только допамин, артериальный катетер ставят только в реанимации. Но у нас уже не было свободного места его принять, поэтому он пошел в общую реанимацию. В общем, дежурства в реанимации физически намного легче дежурств в миюне, иногда легче даже дежурств в отделении, но моральное давление очень велико - к тебе обращаются за советом и помощью со всей больницы по поводу самых тяжелых больных. Конечно, всегда есть реаниматолог конан на телефоне, которому ты звонишь по любому поводу, даже по пустяковому, с которым в отделении разобрался бы сам, все поступления в реанимацию только по указанию реаниматолога, но снова, больного видишь ты, а не он и решения он принимает по твоему представлению.
В сентябре я начала дежурить первым врачом миюна - по существу, ночью это самый главный терапевт в больнице. Первые два раза я дежурила с подстраховкой - вторым врачом был кто-то гораздо опытнее меня и я в случае чего могла с ним посоветоваться в принятии решений. Это был большой стресс, но все прошло относительно спокойно. Я больше боялась того, что должно было произойти в октябре - восемь опытных врачей будут в отпуске перед шлав бэт, поэтому ришон миюн будут делать или несколько врачей перед самым окончанием итмахута или те, кто сейчас сдал шлав алеф, в том числе и я. Т.е нет сильного второго врача миюна, который может в случае чего подстраховать и, что еще хуже, некого послать в шоковую комнату. Но в связи с тем, что дежурить в реанимации тоже особо некому - дежурят там только после ротации и только те, кто получил разрешение, у нас есть несколько врачей после шлав алеф, которые дежурят первым врачом миюна, но еще не прошли ротацию в реанимации, большинство дежурств в октябре у меня стоят в реанимации, а те оставшиеся, которые в миюне, вторым врачом. Моей коллеге из нашего отделения повезло гораздо меньше - она начинает дежурить первым врачом с октября, у нее четыре дежурства первым врачом, два из которых без всякой подстраховки, в том числе и первое. Я не знаю, хотела ли бы она оказаться на моем месте и дежурить в реанимации, но я на ее точно нет.
